Со стародавних времен на Дону женщина-казачка играла очень важную роль. Именно на плечи казачек ложилась вся ответственность по организации быта и ведению домашнего хозяйства. Казак уходил на службу, а казачка воспитывала детей и ждала своего суженого.
Долгими зимними вечерами казачки пряли шерсть и вязали для детей и своих близких носки, поддевки и свитера. И сегодня некоторые казачки предаются любимому и полезному занятию – вяжут платки, носки, салфетки и варежки. Среди них Валентина Григорьевна Токарева (в девичестве Кабаргина). Она родилась в 1939 году в хуторе Нижнесеребряковском. Когда знакомишься с жизнью старшего поколения – наших отцов, дедов и прадедов – диву даешься: да как же они вообще умудрились выжить?..
Прошли через ужас войны. Через лихолетье голодных лет. С юных лет познали тяжкий труд.
Валентина Григорьевна родилась в казачьей семье. Судьбинушка ей уготовила непростую жизнь. Когда ей было год и восемь месяцев, умерла мама в июне 1941 года. Началась Великая Отечественная война.
Валентина Григорьевна Токарева рассказывает:
— Папа был шахтером, в августе прямо с шахты его забрали на войну. Я осталась с бабушкой. Бабушка мне сказала: ты родилась в несчастливый день. Только через многие годы я поняла смысл этих слов. Папа ушел на фронт вместе со своим братом. Через несколько месяцев брат погиб, а папа попал в плен. Мы остались с бабушкой одни. Так как отец попал в плен, мне, как сироте, не платили ни копейки. Жили на пенсию бабушки – 95 рублей. В то время килограмм масла стоил 36 рублей, сахар – 11 рублей. Попробуй, проживи! Спасала кормилица-корова.
Валентина Григорьевна хранит в памяти картинки военных и послевоенных лет. Так, она запомнила, что у них в хате квартировали советские солдаты.
— Командир приносил в маленькой сумочке (чуть больше кисета для табака) сахар, — вспоминает Токарева. — Сворачивал свою шинель и клал на стул, а сверху сажал меня, чтобы я выглядывала из-за стола. Высыпал сахар. Ложкой делил на всех солдат и на меня. А когда разделил поровну – свою норму отдал мне. Помню еще, что мы сидели в погребе и с нами прятались в погребе соседи – Агаповы и Фирсаковы. Здесь же были и несколько кур, которых мы прятали тоже в погребе. А затем был страшный голод. У нас с бабушкой нечего было есть совсем. Добывали крапиву, лебеду и желуди. Из сарая достали старые шкуры телят. Смолили огнем. Варили несколько часов. И какие они были вкусные – один Бог знает да мы!
На шахте был магазин. По карточкам давали хлеб. Отец попал в плен, и карточка сироте не полагалась. Валентина Григорьевна ходила под магазин просить милостыню.
На зиму Валентину Григорьевну взяла к себе в поселок Синегорский бездетная родственница бабушки. А весной она вернулась в хутор Нижнесеребряковский. Бабушка рассказывала, что, когда осталась одна, ходила на речку и граблями вылавливала ракушки. Доила стельную корову и нацеживала по полстакана молозива. Выливала в ракушки и высасывала содержимое. И тем выжила, пока отелилась корова…
В 1947 году Валентина Григорьевна пошла в школу. У детей, у которых были родители, одежда была получше. А сироты – с тряпичными сумками. Разутые. Раздетые.
Отец Григорий Васильевич Кабаргин после освобождения из плена был направлен в трудовой батальон и 5 лет работал в Прокопьевске на лесоповале. В 1950 году он вернулся в родной хутор с новой женой и сыном Толиком. А уже в родном хуторе родили еще девочку.
— Я тогда жила с бабушкой Александрой Дмитриевной Семеновой, — вспоминает Валентина Григорьевна. – Уголь нам никто не давал бесплатно. Мы с бабушкой ходили на заброшенную шахту у хутора Нижнесеребряковского и по глудочке собирали в старых отвалах. На тачке возили домой. Заготавливали топливо на зиму. А зимы были морозные, суровые.
Новая жена отца оказалась настоящей «мачехой». Однажды после ссоры с братом Толиком – выгнала в одном платье. Пришлось идти к бабушке на поклон.
Токарева рассказывает:
— А через три дня пришел папа. Говорит: «Почему ты ушла из дома?» Я объяснила, мол, так и так, мачеха выгнала. А он говорит: «А чего ты мне не сказала?» Я смотрю на него и говорю: «А ты бы мне все равно не поверил». Он посидел минут 10 молча. Затем спрашивает: «Ты пойдешь домой?» Я говорю: «А я там кому-нибудь нужна?» Он молча встал и ушел. И все. Осталась я с бабушкой. В одном платье. Вечером постираем. Утром надену. Пошли мы к родственнице в Синегорский, что меня в голод спасла. Та повела меня в магазин и купила платье за 67 рублей (и сейчас помню!). Радости не было предела.
Работать на колхозной плантации Валентина Григорьевна начала со второго класса. Кормили один раз. А в конце месяца вычли за питание из заработанных денег. На руки получать нечего. Хорошо, что должна не осталась.
После 6-го класса Токарева пасла поросят. Заработала трудодни и ей в конце дали больше тонны зерна. После 7-го класса работала на шахте. Переливала солярку. Возила на быках воду в баню. Была подсобником на стройке.
В декабре 1962 году Валентина Григорьевна познакомилась с Александром Токаревым. Он работал директором клуба в Нижнесеребряковском. Она – дояркой в совхозе.
— Вначале мы уехали на Дон, в станицу Манычскую, — вспоминает Валентина Григорьевна. – Я устроилась стрелком на гидроузел. Хорошо стреляла из малокалиберной винтовки по мишеням. Научилась ловить рыбу черпаком. Одно время даже работала рыбинспектором. В 1982 году вернулись в Белую Калитву. До 1995 года работала буфетчицей в общепите. Затем вышла на пенсию. А в апреле 2002 года вместе с мужем пришли в казачий хор «Аксинья» и 9 Мая мы уже выступали на ипподроме. Наша жизнь наполнилась «песенным смыслом», — говорит Валентина Григорьевна.
В свободное время Валентина Григорьевна Токарева вяжет разные поделки.
Она говорит:
— Раньше – чесали коз, пряли и вязали платки, носки, варежки, салфетки. В общем, голь на выдумку горазда! Одариваю внука…
Дети войны. Им пришлось испытать многое — и голод, и холод. Такое было время.
