– Дмитрий Дмитриевич, скажите, пожалуйста, сколько врачей и койко-мест в вашем отделении?
– У нас работает восемь врачей-травматологов. В основном это молодые специалисты: Ю. Сысоев, Г.Б. Гегучадзе, Д.С. Грецев, Д.О. Мельник. Врачей с большим стажем работы трое: В.А. Ковалев, И.И. Мосинцев, В.Л. Егоров. В отделении работают 10 медицинских сестер. Мы располагаем 50 койко-местами, переполненности нет.
– Расскажите немного о себе, давно ли вы работаете завотделением?
– Особо рассказывать нечего. Родился в Милютинском районе. Хорошо окончил среднюю школу и по направлению поступил в Ростовский медицинский университет. Мечтал стать хирургом. В 2005 году успешно получил высшее медицинское образование по специальности «лечебное дело». Меня распреде лили туда, откуда я привозил целевое направление – в Милютинскую больницу. Там мне сказали – хирурги не нужны, нужны терапевты и травматологи. Терапевтом я быть не захотел, поэтому выбрал травматологию. Проходил интернатуру в ЦГБ Ростова по этой специальности, а когда через год пришел на работу в станицу Милютинскую, мне сказали, что травматолог нам не нужен – нам бы хирурга. Но раз отучился, работай травматологом.
Привезли в больницу мальчика шести лет, после ДТП с тяжелой черепно-мозговой травмой. Наш хирург был в отпуске. Связываемся с ростовскими коллегами, но они не смогли выехать. И кто-то сказал: «Звоните в Белую Калитву, там помогут, там опытные врачи». Созвонились. Приехали к нам В.А. Ковалев и В.Л. Егоров, удачно прооперировали этого мальчика. Я ассистировал. Когда посмотрел, как умеют классно работать белокалитвинские специалисты, понял, что мне надо двигаться дальше, развиваться в профессии. Пока мы сидели в ординаторской, обсуждали дальнейшее лечение мальчика, Владимир Алексеевич сказал: «Если хочешь, приезжай, посмотри, как мы работаем». Наступил отпуск, и я приехал.
Через несколько месяцев меня пригласили работать травматологом в Белую Калитву. В Милютинской к тому времени появился еще один врач-травматолог, поэтому меня отпустили легко. Начал работать здесь, а с 2018 года стал заведующим отделением.
– Как у вас обстоят дела с оборудованием, есть чем похвалиться?
– Хвалиться не будем (улыбается), но все необходимое у нас есть. Артроскопическая стойка, передвижной рентген-аппарат ЭОП, металлоконструкции и многое другое. При диагностировании черепно-мозговых травм используем возможности компьютерного томографа (КТ). Также предоперационное компьютерное моделирование незаменимо при выполнении операций по высоким медицинским технологиям.
– А если поподробнее?
– КТ дает возможность увидеть перелом в разных плоскостях и решить вопрос – нужна ли операция и подобрать подходящие металлоконструкции. По направлению высокотехнологической медицинской помощи в этом году нам выделено 62 квоты. Это значит, что 62 больным мы можем поставить бесплатно самые современные металлоконструкции.
– Это много или мало?
– Конечно, хочется больше, но в прошлые годы было и того меньше. Мы начали операции по квотам в апреле, и уже 26 человек прооперировано в рамках высокотехнологической медицинской помощи.
– А как лечиться остальным, когда закончатся квоты?
– Никто без медицинской помощи не останется. Больница также централизовано закупает металлоконструкции.
– А в чем преимущество современных высокотехнологичных методов лечения переломов? Не нужен гипс?
– Например, раньше при переломе конечности на кость накладывалась скрепляющая пластина. Для этого нужно было делать большой разрез. При этом повреждалась надкостница при укладке металлоконструкции. Потом на 2-3 месяца накладывался гипс. Соответственно, не работал ни один сустав под гипсовой повязкой, отчего могло произойти даже усыхание конечности.
Сейчас метод интрамедуллярного внутрикостного остеосинтеза позволяет обойтись без гипса. Внутрь кости через небольшие разрезы вводится металлоконструкция, заживление проходит быстрее. Если это перелом голени, то через месяц-полтора можно наступать на ногу. Процесс заживления раны идет быстрее, так как ткани почти не травмируется. Удалять эти внутрикостные конструкции вовсе не обязательно.
– А в аэропорту не будет звенеть на металлодетекторе?
– Нет, конечно. Все интрамедуллярные штифты титановые или из специальной медицинской стали. С ними человек даже может делать МРТ.
– Бывает так, что невозможно закрепить перелом такой конструкцией?
– Бывает. Тогда фиксируем накостный остеосинтез специальными пластинами – они предизогнуты, т.е. отмоделированы для этого участка кости. Но и такие пластины мы ставим через небольшие разрезы, не травмируя ткани, не открывая зону перелома.
Малоинвазивным путем убираем укорочение кости, не травмируем надкостницу, устраняем деформацию и ротацию, чтобы кость срасталась правильно.
– С переломами понятно. Нам известно, что в травматологическом отделении проходят и артроскопические операции?
– Да, на артроскопии коленных и плечевых суставов специализируются наши врачи В.Л. Егоров и Г.Б. Гегучадзе. До 2019 года проводились операции на коленных суставах, зачистка сустава от поврежденных хрящей, разрывы менисков. С появлением современного оборудования – артроскопической стойки наши возможности оказания качественной современной медицинской помощи расширились. Даже внутрисуставные переломы можно оперировать на этой стойке. При увеличении в 20-30 раз хорошо видно зону перелома, насколько смещен сустав, делаем закрытую репозицию, выставляем суставную поверхность, через небольшое отверстие заводим пластину. Когда что-то ломается в коленном суставе, всегда происходит повреждение мениска или связки, увеличение дает возможность это увидеть и понять, что нужно делать в данном случае.
– Много пациентов проходит через ваше отделение?
– В год в среднем 2500 человек. За такой срок мы проводим более 1500 операций как плановых, так и экстренных.
– А с чем попадают к вам?
– Переломы, ожоги, обморожение, артроз, укусы, в основном собачьи – это вообще актуально.
– Да, собачий укус – очень неприятная вещь. Делаете 40 уколов?
– Гораздо меньше. Делается прививка от столбняка и пять уколов от бешенства в течение 90 дней. Для начала место укуса обрабатывается раствором хозяйственного мыла, антисептиком, рана не зашивается, лишь накладываются наводящие редкие швы для сопоставления участков ткани.
– Что делать, если укусила собака, а человек находится далеко от медучреждения, в полевых условиях?
– Прежде всего промыть рану раствором хозяйственного мыла и наложить повязку. Но после этого все равно обязательно доставить в больницу.
– Вы не могли бы припомнить какие-то интересные случаи из своей недавней практики?
– У нас каждый день происходит что-то (улыбается). Я бы не назвал это интересным. Недавно на Авиловых горах гуляла компания подростков, и один из них неосторожно подошел к краю и упал, правда, не так уж далеко, но ударился тазом о камень. В результате получил серьезные повреждения.
Девочка каталась на электросамокате, одна или со взрослыми, неизвестно. Но она упала с него и получила черепно-мозговую травму.
Взрослый мужчина возился в гараже и случайно ударился о багажник своего авто. Но почему-то не обратился сразу за медпомощью, а сидел дома две недели. Его привезли в бессознательном состоянии. Диагноз – внутричерепная гематома. Сейчас он поправился и уже вернулся домой.
– Что бы вы пожелали нашим читателям, как травматолог?
– Конечно, здоровья. А оно зачастую зависит от нашей безопасности. Сейчас лето, сезон велосипедов и мотоциклов, выездов на природу. Также одним из факторов риска является алкоголь, после которого тянет на «подвиги», которые могут закончиться переломами.
Берегите себя!
– Спасибо!
Беседовал
