Жизнь приготовила Зинаиде Ивановне Гарматиной суровые испытания. Ребенком она пережила страшные военные годы, росла без матери, после войны тоже приходилось несладко. Несмотря на это, Зинаида Ивановна смогла найти свое место в жизни – стать учителем, а потом и директором Головской школы. Она организатор и идейный вдохновитель школьного музея. Сейчас Зинаида Ивановна на пенсии, но продолжает собирать материалы по истории хутора Головка.
Родилась Зинаида Ивановна в Новошахтинске. Когда началась Великая Отечественная война, мама отвезла ее к родителям в хутор Курнаковка. Казалось, там будет спокойней. Мама трагически погибла, и Зина трех лет от роду осталась с дедом и бабушкой, отец на фронте.
Моя война
— Во время оккупации у нас стояли немецкие офицеры, — вспоминает Зинаида Ивановна, — я была шустрым ребенком, и старшие мальчишки подговорили меня прочитать немцам стишок. За него, мол, они дадут мне шоколада и конфет. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Вот выходят они из хаты, бабушка идет за ними. Я выступаю вперед и звонко декламирую: «Немчура, немчура, убирайтесь со двора, скоро наши придут, будет Гитлеру капут!». Может, они и не все поняли, но слова Гитлер и капут разобрали точно. Я помню ужас в глазах бабушки. Она схватила меня на руки, стала что-то говорить, оправдываться. Нам повезло, немцы восприняли это как шутку и дали бабушке две белые офицерские портянки. Из них мне сшили кофточку.
После Сталинградской битвы немцев погнали на Запад. Через хутора потянулись голодные и оборванные беженцы, возвращаясь в родные места.
– В конце хутора они делали из камней печи, — вспоминает Зинаида Ивановна, — мальчишки из пращей и рогаток настреляют птиц, в основном воробьев, нарвут лебеды, а взрослые в солдатских котелках варят все это на огне. Мы тоже приходили к ним. И так вкусно пахло мясом из этих котелков! Я к дедушке – поймай воробья, я хочу мяса! Дед поворчал, а потом полез на крышу за добычей. Крыша была из соломы, там под стрехами селились воробьи. Он их наловил, а бабушка сварила воробьиный суп. Так было вкусно!
Не родная
В 1944 году отец вернулся с фронта и забрал маленькую Зину в Новошахтинск. К тому времени он женился еще раз, но мачеха невзлюбила падчерицу, у которой была своя дочь.
— Бабушка отдала им все вещи моей мамы, — вспоминает Зинаида Ивановна, — а мачеха сшила мне тапочки. Другой обуви не было. Чтобы выйти на улицу в туалет, приходилось просить у мачехи галоши. Это было настоящее мученье, так как я ее очень боялась. Поэтому решила тайком уйти к бабушке с дедом. За домом был парк. Мне казалось — пройду его и окажусь в Курнаковке. А было мне тогда четыре года. И вот выскочила я из дому, побежала к парку, и тут случайно меня увидел отец, который шел к дому. Он меня и привел. После этого «похода» я тяжело заболела, но мачеха лечить не собиралась. Соседи говорили ей: «Купи терну или чеснока, полечи дитя», на что она отвечала: «Чего деньги тратить – все равно скоро помрет». Отец попросил родственников, и они все-таки отвезли меня к бабушке с дедом, которые смогли вылечить.
Пора учиться
Пришло время идти в школу, и Зина отправились в первый класс. Дед сшил сумочку для чернильницы, сумку для книг. Учиться девочке понравилось, и за хорошую учебу первоклассницу наградили двумя карандашами – красным и зеленым.
— Я была на седьмом небе от счастья, – вспоминает Зинаида Ивановна, — до этого писать приходилось чернильной ручкой и химическим карандашом, а тут – цветные! Сначала раскрасила все учебники, а потом вышла на улицу и пыталась рисовать на стене дома, чтобы люди видели, что у меня есть.
Как-то в классе писали диктант, в котором я сделала много ошибок. Учительница отдала тетрадь, где красной ручкой было подчеркнуто много ошибок, а в конце листа красовалась двойка. Я тогда еще не понимала систему оценок и думала, что это хорошо. Пришла домой и показываю деду — гляди, какая внучка умница. Дедушка растолковал мне, что это плохо, и если так будет продолжаться, заберет меня из школы. Мне стало страшно, и я пообещала учиться на отлично. Дед говорил: «Если ты научишься считать на счетах и рисовать коней, то от тебя будет толк!» Эти слова мне запомнились. Так что первый класс я окончила с похвальной грамотой.
Бабушка учила меня читать своим способом. Читает мне вечером книжку, а как дойдет до интересного места, говорит: «Все, Зина, я больше не могу, сил нет. Хочешь, сама дочитай». Куда мне деваться? Так и научилась.
Отец Зинаиды Ивановны женился еще раз и снова забрал дочку к себе в Новошахтинск. С этой мачехой девочке повезло, она была намного лучше первой. Работала учительницей и относилась к падчерице хорошо. По приезде повела девочку в парикмахерскую, где Зину постригли под польку (так называлась стрижка).
— До этого я в парикмахерских не бывала, — вспоминает Зинаида Ивановна, — дед, как умел, стриг меня овечьими ножницами. Вторая мачеха стала меня терпеливо учить, чтобы не врала (а такое за мной водилось). Как-то купила она конфет и положила в вазочку на окне. Как же тут можно было спокойно пройти мимо? Я одну конфетку хвать, другую – цап, третью. Заходит мачеха, говорит: «Зина, ты конфеты ела?». Мотаю головой, а глаз не поднимаю. «Посмотри на меня», – говорит. Делать нечего, смотрю. «Ну как же не ела? Вот в одном глазу конфета, а в другом – две!». Я в это поверила и перестала обманывать.
Перечитала все книги, что были в доме, пыталась во втором классе осилить «Пиковую даму». Мачеха записала меня в хор – так я начала петь.
Пора учить
В семье родилась еще одна дочь, но отец от них ушел. Малышка стала болеть, так что Зину надо было куда-то девать, собирались даже отдать на время в детский дом. Мачеха написала письмо родственникам, и дядя Коля из Ильинки приехал за маленькой Зиной и увез ее. Родственники стали решать, кому достанется девочка. Зину взяла к себе бездетная сестра матери и до седьмого класса девочка училась в Ильинской школе, а десятый класс – в Литвиновской школе. Потом она поступила в Воронежский педагогический институт, училась заочно, так как юную студентку пригласили на работу в Головскую школу-девятилетку учителем истории. Зинаида Ивановна стала универсальным педагогом – кроме истории, вела уроки пения, рисования, немецкого языка и химии. Учителя, которых присылали по распределению, надолго не задерживались – деревня все-таки. Поэтому директор школы старался воспитывать местные кадры.
— Я тоже уезжала в город Шахты, — вспоминает Зинаида Ивановна. — Время было голодное, из-за хрущевских реформ в магазинах была одна перловка. За обрезками мяса и костями стояли огромные очереди. И тут родственники из деревни написали, что у них три колхоза объединяют, да и жизнь более сытая. Вот мы собрались и приехали в Головку навсегда. Сейчас я понимаю, что поступила правильно. Как говорится, лучше быть первым на селе, чем последним в городе. Уже работая в школе, я вела танцевальный и хоровой кружок, мои дети выступали на всех праздниках, мы постоянно готовили новые номера. В школе не было никаких музыкальных инструментов, а аккомпанемент был такой – я стояла за кулисами и громко пела: «Трам-ти-ра-тара-там» или что-то в этом роде. Под эту «музыку» дети и танцевали. И неплохо танцевали, даже на смотры художественной самодеятельности ездили.
Потом организовался взрослый ансамбль учителей, в котором Зинаида Ивановна была солисткой. Колхоз купил сценические костюмы, баян, и ансамбль ездил с концертами по всему району. Принимали тепло, ждали, звали. От Белокалитвинского района коллектив ездил в Ростов на Всесоюзный смотр художественной самодеятельности.
В 90-х годах Зинаида Ивановна стала директором Головской школы. Было уже не до песен, так как времена настали трудные. Колхозы разваливались, вся страна становилась другой. Школе тоже пришлось несладко.
— Выкручивались как могли, — вспоминает Зинаида Ивановна. — Раньше над нами шефствовали колхозы, теперь стало некому. Выживали за счет личных добрых отношений. Кто мешок крупы привезет в школьную столовую, кто еще каких продуктов – тем и кормили. Чай заваривали так: повар ломала абрикосовые и вишневые веточки, заваривали их. На ремонт школы денег не было, а готовиться к учебному году было надо. Я пошла к председателю колхоза Анатолию Григорьевичу Камбулову просить краску. Он говорит – ничего нет. Но есть вариант. У нас есть прогорклые семечки, и если вы договоритесь с директором лакокрасочного завода в Каменске, чтобы он взял семечки на олифу, то мы сможем выделить школе краску по бартеру. Моя «авантюра» удалась, и школа получила краску.
Музей и история
— Григорий Васильевич, прежний директор школы, — говорит Зинаида Ивановна, — начал создавать музей, потом «приучил» меня. Музей был отличный, экспонатов много. Дети приносили из Корсунки старинные осколки кувшинов, прялки, монеты, предметы старинного казачьего быта. На школьном дворе выкопали капсулу с фамилией погибшего в годы войны солдата. В советские времена в школе был создан поисковый отряд, который «раскопал» много интересных фактов о событиях времен Великой Отечественной войны. Первым отрядом наших войск, который пришел в Головку, командовал лейтенант, которому тогда было 29 лет. Нашли его адрес, колхоз дал автобус, и мы поехали с детьми к нему в гости в Красный Луч. Он уже был пенсионером, очень обрадовался, рассказывал о том, как освобождали наш хутор.
Но и среди головцев были свои герои. Екатерина Васильченко указала нашим солдатам, где находится замаскированный немецкий дзот, и в ту же секунду ее убил немецкий снайпер. А у нее остались трое сыновей.
Несколько наших военнопленных смогли убежать и скрыться в окрестностях Головки. Они партизанили, им помогали хуторские подростки, которых по возрасту в армию не брали. Как-то стало известно, что немцы везут по реке конный обоз с мукой и другими продуктами. Партизаны дали местному жителю, Илье Алексеевичу Аристархову, которому тогда было 17 лет, ружье с одним патроном (больше не было) и отправили в разведку посмотреть, где обоз. Но сказали, чтобы он ни в коем случае не стрелял. Парнишка молодой, горячий, увидел немецкий обоз и не выдержал – бахнул из ружья. Фашисты стали кричать: «Партизаны!», стрелять во все стороны и разбежались. Тогда один из партизан сказал парню: «Илюшка, иди в хутор и скажи первой встречной бабке, что на реке стоит обоз, там мука, продукты, а охраны никакой нет». Он так и сделал. Тут же весь хутор сбежался, и люди вмиг разобрали продукты по домам.
Память
К сожалению, сейчас в Головской школе музея нет. Надеемся, что он обязательно там возродится. А пока Зинаида Ивановна Гарматина бережно хранит память об истории хутора, о его людях, что жили, дружили, любили, трудились, воевали, защищая свою Родину. И пока эта память хранится, мы не забудем о них…
